Третья рука Труса. Частная травматология городской скульптуры Юрия Шикина. 2024-11-10 13:32:03
В Перми многие помнят историю отломленной руки у бронзовой фигуры Балбеса (комедийного персонажа Ю.Никулина) возле кинотеатра «Кристалл». И про то, как она потом была обнаружена в пункте приема металлолома тоже, надеюсь, не забыли.
Пермский уличный художник Александр Жунев по этому поводу сделал акцию "Костылляция", приставив костыль с надписью "культура Перми" к поврежденным вандалами памятникам (второй костыль был приставлен к фигуре фотографа в скульптурной группе "Пермяк - солены уши").
После возвращения Балбесу его руки, даже очень пристальным взглядом невозможно разглядеть следов былого увечья скульптуры.
Но мало кто знает, что другому персонажу легендарной троицы Леонида Гайдая — Трусу (его играл Г.Вицин) руку ломали трижды.
И сделали это не вандалы, не наркоманы — охотники за цветными металлами, а дети, регулярно залезающие (и подсаживаемые родителями) памятнику на плечи. Рука с зажатой бронзовой купюрой оказалась удобной ступенькой. Это стало известно благодаря видеокамере, установленной рядом после кражи руки Балбеса.
Выполненные в масштабе ¾ фигуры звезд советского кино, стоящие не на постаменте, а прямо на тротуаре, изначально задумывались пермским скульптором А.Залазаевым как аттракцион для прохожих, чтобы можно было сфотографироваться с ними в обнимку. Но обнимать статую и залезать на нее, как говорят в Одессе — две большие разницы в нагрузке. Из соображений экономии средств, средняя толщина металла в композиции — 3-4 мм, хотя рекомендуемая толщина для городской скульптуры такого размера 5-10 мм. Неудивительно, что скульптура оказалась такой уязвимой. Кстати, видеокамера однажды зафиксировала, как на скульптуру взгромоздилась вполне себе взрослая женщина. После третьей травмы руку Труса решили укрепить при помощи металлического штифта.
Кроме того, есть неофициальная «должность» (точнее — добрая воля) смотрителя-хранителя скульптуры. Ее "замещает" другой пермский художник — Юрий Шикин, он же — заведующий литейной мастерской УФ РАЖВиЗ, каждый раз проходя мимо «Кристалла», осматривает скульптуру и, при необходимости, реставрирует ее, вместе с коллегами по цеху.
Эти локальные истории отражают вполне себе глобальную проблему городской скульптуры, размещенной в общественных пространствах. Их «жизнь» совсем не такая, как у музейных экспонатов, где вокруг произведения создается система условностей, формирующая определенное к нему отношение, основанное на внутреннем чувстве пиетета к объекту в элитарном пространстве. Музейное пространство как бы само собой подразумевает, что выставляющиеся в нем объекты обладают безусловной ценностью и являются неприкосновенными.
Уличная скульптура априори не обладает «музейным иммунитетом», она не защищена от агрессивных природных воздействий (изменения температуры, осадки, ветер, землятресения и т.п.), она зарастает травой и плесенью, ее засиживают птицы. С ней иначе взаимодействуют люди, особенно, если скульптура не отделена от земли высоким постаментом, когда она соразмерна человеку. Она «оживает» и вследствие этого становится «смертной», уязвимой, даже если у взаимодействующих с ней людей самые добрые намерения.